текста многоПрокурору Красноярского края
Баранову Юрию Алексеевичу
От ...,
г.Красноярск, ...
Паспорт ...
УВД Свердловского р-на г.Красноярска
Жалоба.
28/06/2009 в 04.00 я возвращался домой из центра города. Шел пешком, т.к. деньги на такси отдал другу и не заметил, что больше денег у меня нет. Был абсолютно трезв, т.к. на утро мне надо было везти пятимесячного сына на массаж в поликлинику. Я вообще не пью. В тот вечер я выпил 1 бутылку безалкогольного пива. Проходя остановку Красная площадь, с фразой <есть че по мелочи?> ко мне обратился молодой человек из стоящей рядом компании. Их было трое. Все были явно пьяные, что и подтвердила проведенная экспертиза крови (0,98 промилле). В ответ я просто послал их, так как общаться с пьяными телами темной ночью не было ни какого желания. Эти трое двинулись ко мне. Я испугавшись, бросился от них бежать. Пробежав несколько метров, я споткнулся и упал (на мне были новые туфли, которые не позволяли бегать). Сразу же я почувствовал, как меня стали бить по голове. Удары были частыми и целенаправленными в голову. Я пытался прикрываться руками. Поняв, что меня сейчас просто убьют, я испугался за свою жизнь. От ударов я уже плохо понимал происходящее. Продолжая лежать и получать удары ногами по голове, в соответствии ст.37 УК РФ, я выхватил имеющееся у меня на законном основании оружие самообороны - травматический пистолет Grand Power T10 и совершенно не целясь произвел несколько выстрелов в воздух. Тогда я еще не знал, что попал в одного из нападавших. Удары прекратились, кто-то крикнул <У него ствол!>. Я быстро подскочил и побежал через дорогу, продолжая стрелять в воздух, что бы привлечь внимание людей. Перебежав дорогу, нападавшие догнали меня, повалили на газон и стали продолжать бить, при этом пытаясь отобрать пистолет. Понимая, что в пистолете есть еще один патрон, и пьяные нападающие явно неадекватны, я решил, что они могут использовать мой пистолет против меня, я сделал последний выстрел в воздух. Далее от полученных ударов я стал терять сознание. Один из нападавших сказал, что я подстрелил одного из них и за это они меня убьют.
Я потерял сознание. Очнулся я когда уже было светло. Я лежал на газоне, вокруг было много людей, милиция и скорая помощь. Меня поднял на ноги сотрудник ОВО, надел наручники и провел в машину. Когда я там сидел, дверь открыл человек в гражданской одежде с документами (он опрашивал людей находившихся там), сказал <Ты че, ковбой?> и ударил меня по лицу. К машине, в которой я сидел, подошел мужчина лет пятидесяти и оставил свой номер телефона. Один из милиционеров сказал другому, что это таксист, и он все видел.
В 05.30 меня доставили в ДЧ ОМ-7 железнодорожного района г.Красноярска. Там у меня забрали все имеющиеся у меня вещи, в т.ч. и верхнюю одежду. Позже так и не вернув мне ремень и кабуру (они не являются вещдоками в уголовном деле). Их просто украли.
В КПЗ я просидел 16 часов (до 21.00). Туда часто заходили люди в гражданской одежде и угрожали мне. Мне было плохо, все лицо было в крови, меня тошнило, голова была разбита и кружилась. Позже судмедэкспертиза показала, что у меня ушиб головного мозга и контузия придаточного аппарата правого глаза и квалифицировала это как телесные повреждения средней тяжести. На мои просьбы отвести меня к врачу, мне отвечали, что сейчас меня побьют, если я не перестану разговаривать.
Позже на допросе меня вынуждали написать чистосердечное признание. На мой вопрос, в чем признаваться, мне отвечали, в том что я стрелял. Хотя я этого и не отрицал. Следователь говорил. Что если я не признаюсь, то меня обязательно посадят на восемь лет, а если признаюсь, то дадут условный срок, т.к. у меня двое малолетних детей.
Когда меня выпустили из КПЗ под подписку о невыезде, я пошел в ДЧ писать заявление на нападавших. Следователь сказала, что мне не надо этого делать, т.к. все равно ни чего не будет, ведь у меня совершенно нет побоев (она видимо совершенно не заметила мое разбитое лицо и опухшую голову до размеров превышающих среднестатистические, а так же синие руки, которыми я закрывал голову). Написав заявление и получив направление на судмедэкспертизу, я направился в травмпункт и далее в саму экспертизу. Лечение я проходил амбулаторно с диагнозом <сотрясение головного мозга>. Через неделю почувствовав ухудшение, меня увезла скорая в больницу скорой помощи. В больнице следователь провел очную ставку с нападавшим, в которого я попал, где всячески пыталась ему угодить и активно интересовалась его здоровьем.
На следствии было проведено множество допросов и очных ставок. Двух из трех нападавших признали свидетелями, одного потерпевшим. Эти так называемые свидетели постоянно врали, говорили, что я был пьян и первый начал к ним приставать и задал нелепый вопрос <Че и вам мелочь дать?>, после чего со словами <Щас дам!> начал прицельную стрельбу по ним. Они настойчиво утверждали, что не били меня. Все это опровергается проведенными экспертизами, где сказано, что у меня побои нанесенные тяжелым тупым предметом (по всей видимости ногами), так же сказано, что раневой канал у нападавшего, в которого я попал идет СНИЗУ ВВЕРХ и входное отверстие ниже пупка на 5см. Как же я мог сделать такое ранение стреляя стоя? Я стрелял лежа, когда меня били и именно поэтому у него раневой канал идет СНИЗУ ВВЕРХ.
Все эти факты не были приняты во внимание следователем Демидовой Е.К. И только вранье нападавших (свидетелей) принималось во внимание.
Когда я получил вызов на очередную очную ставку, на этот раз с таксистом, я обрадовался и решив, что он сейчас прояснит ситуацию, я пришел в очередной раз в ОМ-7. Зайдя в кабинет следователя, я спросил где таксист. Следователь показала на молодого парня в шортах и в майке, который был весь в наколках, лет 28-ми. Здоровый крепкий молодой парень. Это был не тот таксист, который подходил к милицейской машине и оставлял свои координаты, тот был маленький щуплый мужичок лет 50-ти. Этого парня я там вообще не видел. На очной ставке он давил на меня, говорил, что меня нужно расстрелять и изъяснялся с элементами тюремного жаргона. Он путался в показаниях, то он видел как я первый подошел и начал стрелять, то он говорил, что ему вообще не интересно что вокруг происходит и он ни чего не видел, а видел только то что происходило после выстрелов. Так же он тоже утверждал, что меня ни кто не бил. Откуда у меня побои он пояснить не мог.
В другой день я сидел в кабинете следователя и знакомился с экспертизами, подписывал протоколы ознакомления. Следователь постоянно писала и получала по телефону СМС. И как бы невзначай сказала адвокату, что сейчас приедет отец раненого нападавшего (т.н. потерпевшего) что бы ознакомиться с делом. Интересно, на каких основаниях он знакомится с уголовным делом? Следователь, явно затягивая мое присутствие у нее в кабинете, дождалась отца <потерпевшего>. Она предложила мне пойти в коридор и пообщаться с ним, ведь сейчас у меня стоит вопрос о сбавлении срока, а об оправдании судом не может быть и речи. Я вышел. Не говоря ни слова, я стал ждать что этот мужчина начнет меня просить не садить его сына. Но он сказал мне <Че ты меня глазами сверлишь? Есть че сказать - говори. Я занятой человек и мне некогда тут торчать. > Получив мой ответ, что мне нечего сказать и что я думал, что это он мне хочет что-то сказать, он развернулся и ушел. Непонятно, почему он приехал ознакомиться с делом, но т.к. очень занят, тут же уехал. Моя жена встретилась с ним во дворе здания ОМ-7 и спросила его, неужели он не понимает, что сажает невинного человека? На что тот ответил, что мало того, что Литвинов не признается, так еще и хочет посадить его сына.
Вывод из этого спектакля: следователь активно общается с <потерпевшим> и его отцом. Очевидно, что следователь имеет личный, и возможно корыстный интерес в этом деле, ведь отец <потерпевшего> директор и совладелец крупной фирмы <ТерминалНефтеГаз>
Так же следователь Демидова невзначай обранила фразу, что ее достали из следственного управления звонками с просьбами, в частности некая Белкина. Так же она сказала, что сам прокурор района Бауэр взял дело под личный контроль и мне точно светит максимум, т.к. прокурор Бауэр земляк и друг отца <потерпевшего>. Еще следователь Демидова Е.К. неоднократно говорила, что много общалась с теми тремя нападавшими и хорошо их знает, и они не могли напасть первыми, т.к. они все из обеспеченных семей и в деньгах не нуждаются.
В очередной понедельник в 9.00 меня вызвал к себе мой адвокат и сказал, что сегодня мне предъявят обвинение по ст.111 ч.1 УК РФ. Следователь ему сказала, что если я не напишу признание, то она меня посадит сегодня же. Если напишу, то буду под подпиской до суда.
Это он мне сказал за 5 часов до предъявления обвинения. Как он сам сказал, этот разговор у него состоялся со следователем в минувшую пятницу, сразу после моего ознакомления с экспертизами. Почему он не сказал мне об этом в пятницу, а только сейчас? Ведь у меня было бы время подумать, все взвесить...
Так же в ту пятницу, когда я читал экспертизу <потерпевшего> я обнаружил в ней факт <направление раневого канала СНИЗУ ВВЕРХ>. Этого адвокат не увидел, а узнал от меня, когда мы вышли из здания ОМ-7. Вывод очевиден: адвокат работает на <потерпевшего>. Он просто поставил меня перед фактом: признавайся или сядешь.
В то же утро я отказался от этого адвоката и нанял другого. Все случилось как говорил первый адвокат. Как только я подписал обвинение по ст.111 ч.1 меня заковали в наручники и отправили в ИВС, где я просидел двое суток и заболел бронхитом.
Меня посадили в первую камеру, где сидело еще двое человек из СИЗО. Они мне сказали, что ночью меня посадят во вторую камеру. Там в камере меня будут вынуждать писать явки, т.к. вторая камера <рабочая> и в ней на постоянной основе живут люди из тюрьмы и работают на следствие, применяя незаконные методы в добывании признаний.
Вечером, когда всех жителей первой камеры увезли обратно в тюрьму, дежурный заставил меня мыть полы и стены в ИВС, за что дал мне чай и сахар. После уборки отправил меня во вторую камеру. Страху не было предела. Вторая камера была обжитая, ухоженная. Там был кипятильник, сотовый телефон и прочие блага цивилизации. Но не было во второй камере камеры наблюдения, которые были во всех четырех камерах ИВС. На посту дежурного на мониторе показывалось изображение со всех четырех камер одновременно, и со второй тоже. Но изображение со второй камеры было липовым, там были люди, которых во второй камере нет.
Во второй камере все было спокойно, меня к счастью не били, только спрашивали как и за что я сюда попал. Там я просидел сутки. Так же следователь Демидова Е.К. намеренно не передала мне передачу от жены.
Однажды утром меня повезли на суд по мере пресечения, где меня освободили под подписку, т.к. в течение двух месяцев до этого я постоянно являлся на все следственные действия, не скрывался и не мешал следствию. На очередной вопрос судьи к следователю, что же все таки является основанием для заключения меня в СИЗО, следователь сказала <Ну ведь он не признается!>. Вот так, видимо следователь Демидова Е.К на столько привыкла к таким методам работы, что считает нормальным посадить человека в СИЗО, что бы его пресануть и получить признание.
Сразу после суда, прямо в здании, следователь стала мне угрожать, что я все равно сяду в СИЗО, что она имеет ресурсы для этого. Когда я попытался сесть в машину и поехать в ИВС за вещами, следователь сказала, что она не отпускала меня и на решения суда ей <абсолютно все равно>. Оперативники, которые конвоировали меня из ИВС до суда стали мешать мне сесть в свою машину и уехать, они держали двери и угрожали расправой. Весь этот цирк происходил в пяти метрах от входа в здание суда. Силой захлопнув дверь своей машины, я поехал обратно в ИВС ОМ-7 чтоб подписать бумаги и забрать свои вещи.
Подписав в ИВС бумаги, я поднялся в кабинет к следователю Демидовой Е.К., что бы подписать подписку о невыезде. После подписания двух экземпляров (мне на руки так и не дали ни одного), следователь дала мне подписать бумагу об отмене первой подписки, которая была датирована 6 июля 2009 (на дворе было 19 августа 2009). Я отказался подписывать бумагу задним числом, на что она сказала, что я подпишу ее или пойду снова в ИВС. Я взял бумагу, попытался встать, чтоб пойти в коридор посоветоваться с адвокатом. Следователь Демидова Е.К., не смотря на свои внушительные размеры, перепрыгнув через стол, схватила эту бумагу, разорвала ее и выбросила в урну. Я вышел из кабинета, следователь вышла вслед за мной и вызвала мою жену на допрос и далее приложила его в дело как доказательство моей вины. На допросе она убеждала мою жену, чтоб она уговорила меня написать признание, иначе срок будет больше.
Через пару дней Демидова Е.К. снова вызвала меня к себе и дала на подпись новое обвинение. Она переквалифицировала его на ч.2 ст.111.
В моем заявлении мне было отказано. Следователь Демидова Е.К. обосновала это тем, что полученные мной травмы были нанесены мне при задержании меня после совершения мной тяжкого преступления. И эти травмы сопоставимы с тяжестью этого преступления. Однако она так же приняла во внимание показания свидетелей, которые говорили, что меня не били. Так били или не били?
Так же она не приняла во внимание алкогольное опьянение нападавших. На мое требование провести экспертизу крови у меня в день задержания мне было отказано, т.к. было очевидно, что я совершенно трезв. Но следователь Демидова Е.К. написала в обвинении ложь, она указала, что я был настолько пьян, что не мог говорить.
Следователь Демидова Е.К. не приняла во внимание направление раневого канала у раненого, которое подтверждает мои слова о том, что я стрелял лежа, когда меня били, в то время как нападавшие-свидетели утверждают, что я стрелял стоя на расстоянии двух метров прицельно. Так же следователь совершенно не предпринимала попыток выяснить каким образом мне были нанесены травмы.
Мной был нанят частный детектив, который выяснил, что рядом с местом проишествия есть банк ВТБ, в котором есть камеры наружного наблюдения, которые зафиксировали произошедшее, однако записи хранятся лишь 4 недели и давно были уничтожены. Почему же следователь Демидова не приложила эти записи в дело? Или она просто не проводила следственное действие с опросом возможных свидетелей, что говорит о ее некомпетентности или о ее заинтересованности в исходе дела.
Таким образом, меня сделали обвиняемым, в то время как преступника выгораживает его влиятельный отец, у которого есть деньги и связи. Я считаю, что обвинение предъявленное мне, незаконно и преследует цель избавить нападавших от уголовного преследования. Я действовал в полном соответствии со ст.37 УК РФ.
Прошу разобраться в данном деле и переквалифицировать статью на ст.37 УК РФ и закрыть за отсутствием состава преступления. Прошу так же провести проверку в отношении следователя Демидовой Е.К. на предмет получения взятки от директора фирмы <ТерминалНефтеГаз> Коровякина Виктора. Прошу провести проверку законности следственных действий следователя Демидовой Е.К.
Уголовное дело N19051323 направлено в железнодорожный суд г.Красноярска. ©